I
Нет в нём ничего живого.
Нет живой плоти в его теле.
Всё стало ударом,
всё стало раной.
Где была кожа —
остался пепел.
Где был взгляд —
немая трещина.
Где было дыхание —
спазм без воздуха.
Сердце его не бьётся,
дрожит.
Память его не помнит,
стонет.
Тело его не падает,
ползёт.
Тень его не следует,
идёт вперёд.
II
Где ещё можно ударить?
Какой угол его тела
остался без боли?
Кто выдержит сердце,
что не перестаёт ломаться?
Без блеска,
бесформенная пыль,
немая плоть,
шрам человека,
которого забыла любовь.
Кто видит его,
душу из глаз вырывает,
бежит внутрь себя,
обходя свой бездну.
Нет в нём красоты,
ни света, что рождает желание.
Облик его отталкивает взгляд,
присутствие его разрывает внимание.
Облечённый в презрение,
одетый в забвение,
обутый в грязь поругания.
III
Муж скорбей,
знающий все сокрушения,
обитатель мучений,
мученик плача.
Он остаётся...
Не силой,
но разрушением.
Лицо его пригвождено к земле,
без всякой надежды.
Как алтарь
для ужаса,
для оставления.
Его сочли погибшим.
Имя его стерли.
Память его попрали.
Как разбитый сосуд он родился.
Его существование — поражение.
Его выбросили из гробницы,
как выкидыш,
как гниющее тело,
что черви поедают.
IV
Сумерки,
что были его радостью,
стали его ужасом.
И весь день —
это ночь,
что не кончается.
Поверженный,
не переставая идти.
Преследуемый,
не вознося голос.
Он нёс боль всех,
и никто не смотрел на него.
Тело его было наказанием,
шаг его — ужасом.
И это он,
человек, проходящий,
безумный...
безумный от любви!